На самом деле, на хоккей меня затащила мама. Реально силой. Просто заплатила за тренировки, чтобы по улице не шатался. После недели занятий мне очень понравилось, остался. Тогда на набор в команду 1999 года рождения пришло порядка 250 пацанов. Естественно, производился отбор, оставляли лучших. С каждым месяцем кто-то отсеивался. Примерно через год осталось два состава. Через два года сформировалась одна команда составом в 30–35 ребят. А после я в 12 лет вместе с нашим тренером Владимиром Потаповым уехал в Санкт-Петербург.

Родители бы меня не отпустили, если бы в Санкт-Петербург не уезжали Владимир Потапов и мать еще одного нашего игрока, Сергея Сотского. К жизни в незнакомом городе привык практически сразу. Все было в шаговой доступности: база, каток, интернат, школа. Было весело, "стрелки" командами забивали. На базе удобно всех собирать, поскольку вместе жили. Последние три года в Питере я жил с отцом, мне снимали квартиру. К тому времени папа тоже работал в Санкт-Петербурге. В более или менее взрослом возрасте поиграл за питерское "Динамо", позже в 2017 году мне выпал уникальный шанс попасть в НХЛ.

Вышел и подумал: "Классно!" На самом деле, не понимал, что мне говорили встречающие меня люди. Думал про себя: "Буду просто выходить, ловить шайбы". Первое время в команде общались жестами, с помощью переводчика в телефоне. Плюс в "Лихай Вэлли" играло пару русских парней.

Понятное дело, что прогресс есть. Туда я приехал совсем "нулевой". Мне говорили "хэллоу", я стою, думаю, что ответить. Сейчас с большего я понимаю, что говорят парни. Они в свою очередь пытаются говорить очень просто. Английский язык в принципе намного проще, чем русский, белорусский.

Просто повернуты. Было дело, в магазин зашел, мне даже не продавцы – прохожие стали эмоционально указывать на отсутствие маски. Пришлось вернуться в отель за ней, — приводит слова Устименко сайт газеты "Гомельские ведомости".