Председатель правления футбольного клуба “Динамо”, руководитель компании “Трайпл” да и просто богатый человек Юрий ЧИЖ удивил, оказавшись умным, тонким и, что было неожиданным для меня, больше знавшего его по рассказам других людей, весьма откровенным собеседником.

Что ж, всегда приятно иметь дело с человеком, отвечающим за свои слова. Возможно, его суждения покажутся кому-то обидными и заставят мстительно сверкнуть глазами, мол, ах вот ты как, но ничего не поделаешь — Чиж сегодня имеет право говорить хотя бы потому, что в свои сорок успел сделать куда больше, чем многие за целую жизнь…


О друзьях и должниках


— Владимир Япринцев сказал как-то, что по-хорошему завидует своему другу Юрию Чижу. Дескать, тот умеет при решении деловых вопросов начисто выключить все человеческие эмоции и руководствоваться лишь здравым рационализмом.… Это качество у вас врожденное или наработанное?


— Скорее второе. Жизнь сама заставила к этому прийти. Как раньше было? Заходят к тебе с вопросом, и ты знаешь, что он абсолютно дохлый. Но тебе не хочется обидеть человека, и ты говоришь: “Позвони на следующей неделе”. Но ведь все равно потом вынужден был принимать какое-то решение. Так уж лучше сразу, тем более когда в день к тебе с просьбами о деньгах и работе заявляются полтора десятка человек. Да, возможно, у меня репутация жесткого и даже грубого человека, но, честно говоря, не хочется попусту тратить свое время. Да и чужое, собственно, тоже.


Понимаю, что не очень красиво выглядит, когда в трубке раздается голос явно чем-то озабоченного человека, а я прошу говорить как можно яснее и короче, но что поделать, практически каждый день приходится вертеться как белка в колесе. Но я считаю, что умею отличить действительно толкового от того, кто предлагает идею лишь затем, чтобы обратить на себя внимание. В первом случае назначаешь человеку встречу. Во втором — задаешь пару вопросов, и если собеседник не хочет дойти своим умом до того, что он абсолютный дилетант в собственной же теме, то сообщаешь ему об этом резко и прямо. Вообще не зря говорят: если хочешь потерять друга — одолжи ему денег. В 90 процентах случаев это правило срабатывает — он просто пропадает. Перестает звонить, поздравлять с днем рождения и при случайной встрече старается сделать вид, что тебя не заметил.


— И какую сумму, интересно, должны Чижу все его кредиторы?


— Думаю, немалую. При желании можно подсчитать, тем более что реестрик такой ведется. У меня в этом плане комплексов нет. Могу и позвонить, и так же случайно кого-то встретить. Людям полезно иногда выслушивать правду, какой бы горькой она ни была.


О детстве


— Мне почему-то кажется, что ваши деды были крепкими хозяевами, которых в ленинские времена называли кулаками и загоняли туда, куда Макар телят не гонял.


— Ни одного своего деда я в живых не застал, но, по рассказам матери и отца, оба они не нажили большого богатства сельским трудом, хотя и вкалывали на земле с утра до ночи.


Я сам деревенский и с детства знаю, что такое труд. Родился в селе Соболи, что в Березовском районе Брестской области. Меня журналисты часто подозревают в том, что я чуть ли не в первом классе стал проявлять предпринимательские способности, продавая товарищам жевательную резинку. Но только в начале семидесятых никто, во всяком случае у нас, не знал, что это такое. Как и везде в то время в Советском Союзе, в Соболях строили социализм, и никому в голову не приходило, что когда-нибудь все изменится.


А я тогда мечтал стать знаменитым спортсменом. Меня ведь братья к спорту приучили. Помню, в шестом классе в одной из четвертей получил по физкультуре “тройку”. Ни разу не смог на перекладине подтянуться. Как сейчас помню, стыдно было ужасно… Я еще вдобавок пошел потом заливать свое горе вином. После первого стакана появились братья и всыпали так, что мало не показалось. Принесли домой и положили спать. Правда, что мне особенно понравилось, о произошедшем родителям не сказали ни слова.


Утром проснулся, смотрю, а братья вкапывают во дворе турник. Притащили болванку с комбайна, она сошла за штангу. И началось. Каждое утро кросс, потом тренировку себе устраиваешь. В общем, когда я осенью пришел в седьмой класс, то уже подтягивался на перекладине 25 раз.


О борьбе


И так я втянулся в эти тренировки, что стал подумывать и об олимпийских высотах. Читал о спорте много и запоем. Олимпиаду 1976 года в Монреале смотрел по телевизору. Тетрадку специальную завел, где записывал чемпионов, призеров и вообще всех, кто особенно приглянулся. Больше всего прельщала борьба. Что, собственно, было и неудивительно: мальчишкам всегда нравилась сила. Чебоксаров, Налбандян, Давидян... А Леван Тедиашвили и Иван Ярыгин на долгие годы стали моими любимцами.


Брат мой работал инструктором по спорту на Березовской АЭС. Он же и писал мне планы тренировок. К десятому классу я был чемпионом района по лыжам и области — по многоборью ГТО, подтягивался уже 40 раз. Окончил школу, поехал в Минск поступать в политехнический институт на энергетический факультет… Проблем со сдачей экзаменов не было никаких, так как я был постоянным участником районных олимпиад по физике и химии. Сразу же пошел записываться на вольную борьбу. Но так как тренер у нас оказался никакой, перешел на классическую. А там Геннадий Феликсович Мисюк, у которого все было разложено по полочкам. Правда, мастера я выполнил уже в РДФК у Ивана Александровича Коршунова, тренера от бога. Сейчас таких нам ой как не хватает. У Коршунова тренировалась сборная республики, на тот момент, без преувеличения, одна из лучших команд мира. Разумеется, бороться в такой компании было очень сложно, но вместе с тем и чертовски интересно. Хотя, если откровенно, классическую борьбу, ставшую потом греко-римской, я не любил. В вольной диапазон приемов больше.


Закончил институт — встала проблема трудоустройства. Из Минска уезжать, чего скрывать, не хотелось. А у нас ближайшее распределение — Смоленская АЭС. Хорошо, что деканом был мой земляк. Нормальный мужик, без всякого всего решили с ним вопрос, и отправился я применять полученные знания на Минский тракторный завод. Но тренировки не бросал. С завода летел в зал, с зала на свидание — как раз в то время познакомился с будущей женой. Спал часа по три-четыре в сутки. И уже через год стало мне ясно, что олимпийского чемпиона из меня, увы, не получится. Было огромное желание тренироваться, но в моей категории в Белоруссии тогда боролись Миша Прокудин и Ваня Чечко. Первый — чемпион мира, а второй — член сборной Союза. И вдобавок в спину им дышали еще двое-трое ребят, ненамного уступавших в классе.


О заводе


В общем, закончил я с борьбой и стал расти по производственной части. Работал на спецпроизводстве, там, где собирали технику для защиты рубежей нашей родины. Учителя у меня были хорошие. Я достаточно быстро научился правильно организовывать и планировать работу. И сейчас у меня нет боязни, как у многих бизнесменов, собирающихся закрутить какой-то новый проект. Я просчитываю, начинаю, делаю и сдаю под ключ.


— Свой предпринимательский талант вам удалось каким-либо образом проявить на минском тракторном?


— Директором завода тогда был Иван Иванович Кулешов — депутат Верховного Совета, член ЦК и так далее — личность практически легендарная. Само собой разумеется, чтобы добиться разрешения на что-то новое, необходимо было попасть к нему на прием. И я, вдохновленный своей идеей, подключил все связи и в назначенный день перешагнул-таки порог его кабинета. Предложение мое было до безобразия простым. В стране создавались первые кооперативы, и я захотел сделать предприятие такого же типа на заводе.


Наш цех, в котором я работал начальником энергослужбы, по существу являлось предприятием замкнутого цикла — производство в нем было организовано от и до. От изготовления болтов до покраски готового изделия. Но загрузка оборудования, а, к слову, оно по тем временам было уникальным, была не полной. Например, некоторые прессы работали только один час в месяц. Ну почему, в самом деле, не организовать было новую форму собственности (я уже и название кооператива придумал — “Старт”), где рабочие могли бы зарабатывать ежемесячно еще по 400-500 рублей добавки к зарплате? А выпускать можно было все что угодно — колодки к “Жигулям”, ножи, кастрюли — главное, чтобы этот товар имел устойчивый сбыт.


Кроме обогащения рабочих, это предприятие давало немалую выгоду самому заводу, и, рассматривая мой бизнес-план, Кулешов утвердительно кивал головой. Я, человек тогда малоискушенный, уходил из кабинета директора с чувством глубокого удовлетворения. Ясное дело — скоро закрутится, если главному все понравилось. А он, как потом выяснилось, проводив меня до дверей приемной, дал указание начальнику первого отдела, мол, ты смотри, чтобы подобных деятелей у себя больше не видел.


Разумеется, после этого ни о каком кооперативе речи не шло, а меня начали потихоньку выдавливать. Несколько раз начальник выдвигал на повышение, но меня тихо задвигали обратно. В конце концов надоело работать за одну и ту же зарплату, и в 92-м я с завода ушел.


О “Трайпле”


Зарегистрировал торговую фирму “Трайпл”. Арендовал комнатку в районе кинотеатра “Мир”. Назначил себя директором, бухгалтера взял. Первый опыт был успешным — заработал полторы тысячи долларов на перепродаже машины водки. Стартовый капитал сколотил, затем начали брестские ковры продавать в Россию. И так пошло-поехало…


— Как-то легко все получается…


— Главное, я тебе скажу, в этом деле — не поддаваться самоуверенности. Мол, получилось хорошо пару раз, значит, так все пойдет и дальше. Всегда внутри должно быть здоровое сомнение, которое заставляет раз за разом перепроверять все нюансы проекта. Думать, все ли ты сделал правильно.


Но главное, я тебе скажу, — это коллектив. У нас с самого начала подобралась команда единомышленников, которая впоследствии только укреплялась. Хотя, конечно, я покривил бы душой, сказав, что у нас никогда не было ошибок. Случаются они и сейчас. Например, неудачный проект создания туристического агентства. Но самые большие деньги мы потеряли, когда в России случился дефолт. Кстати, это проверило многих наших партнеров. Кто-то предпочел не выплачивать полученный кредит и тихо сгинуть, с другими, наоборот, хоть им и было трудно, сохранили добрые отношения. Был вообще уникальный случай. Хотя по идее ничего уникального нет. Ребята честно сказали, что не могут выполнить обязательства и попросили нашей поддержки. Мы не стали давить, якобы нас это не интересует, отдавайте деньги, как хотите, продавайте квартиры, машины и так далее. Посмотрели, что хлопцы они толковые и вроде порядочные, и сдали им в аренду станки. И как потом показали дальнейшие события, не ошиблись: они выполняют свои обязательства и сейчас являются нашими хорошими партнерами.


— А вам самому приходилось попадать, скажем так, в долговую кабалу?


— У нас хорошая кредитная история. Мы и раньше брали кредиты в банке, делаем это и сейчас. Как бы тяжело ни было, но с долгами всегда предпочитали рассчитаться в срок. На самом деле репутация дороже любой прибыли.


— И все-таки мне кажется, что у Чижа, как у крупного руководителя и бизнесмена, довольно часто бывают моменты, когда хочется опустить руки…


— ...и, как правило, это связано с человеческой подлостью. Наверное, сие надо просто принять как аксиому — есть люди, и их достаточно много, которые могут дружбу, хорошие отношения и репутацию променять на деньги. И хотя ты считаешь себя к этому уже внутренне готовым, все равно каждый новый случай застает врасплох. Думаешь: “Ну как же это могло произойти?” Но, я считаю, это качество недалеких людей, которые не думают даже на полшага вперед.


Иногда вдруг наваливаются проблемы все сразу, и ночью не можешь уснуть. А если и засыпаешь, то ненадолго: просыпаешься почти сразу и ловишь себя на том, что мозг в каком-то полубредовом состоянии что-то лихорадочно просчитывает. Здоровья, в общем, не прибавляется. Иногда задумаешься: “И чего я только поперся в эти предприниматели? Работал бы сейчас на заводе с восьми до пяти, крутил бы гайки, и никакой головной боли”. Но это так, чтобы себя успокоить. Потом сжимаешь зубы и говоришь сам себе: “Не дождутся!”


Вообще, я считаю, все неудачи и депрессии руководитель должен переживать внутри себя. Подчиненным нельзя видеть его подавленным и удрученным. Наоборот, он должен всегда иметь бодрый вид и излучать уверенность в том, что все идет как нельзя лучше.


— Как вы находите новые направления в своем бизнесе?


— Да очень просто — они все лежат на поверхности. Вот, например, мы возим из-за границы профиль для окон. Крашеный стоит 100 долларов, а некрашеный — 70. Тема рождается сама собой — мы покупаем линию для покраски панелей и профилей и теперь можем делать это в Беларуси. Выгода налицо: новые рабочие места, более высокая рентабельность нашего производства и, что отнюдь не маловажно, мобильность, которой мы раньше не имели, целиком завися от поставщиков.


Пример. В Магнитогорске мы строили аквапарк, и под Новый год нам пришел профиль другого цвета. Немцы звонят, извиняются, простите, мол, напутали. Но ничего сделать не могут — рождественские праздники. И выйдут они на работу где-то в конце января. Немцы же не понимают, что в Магнитогорске этот аквапарк должны сдать в эксплуатацию в марте, аккурат к приезду Путина. Естественно, что дело заканчивается всеобщей нервотрепкой, которой можно было легко избежать, будь мы более независимы от иностранных партнеров.


О “Броваре”


Как возникла идея возведения пивного ресторана? Уж это, во всяком случае, не было хрустальной мечтой моего детства. Я вообще спиртного в рот не брал до 23 лет, исключая, конечно, тот приснопамятный стакан с вином. Приехал как-то в 94-м на международный симпозиум в Германию, где собрались все крупнейшие мировые производители напитков. Мы как раз тогда монтировали в Минске линию по производству воды “Трайпл”. И в один из дней нас повели в местный пивной ресторан. Обстановка там была очень демократичная: массивные дубовые столы и стулья, и никаких тебе зализанных официантов с шампанским в серебристых ведерках. Каждому дали огромных размеров блюдо с тушеной капустой и картошкой, а на столе мясо примерно девяти наименований, я уже не говорю о сосисках и колбасках. И, разумеется, рядом поставили литровую кружку неосветленного пива. Атмосфера сразу же стала как в бане. Я был прибит. И сразу понял, что похожий ресторан должен быть и в Минске.


И стал делать для себя мониторинг. Приеду в Мюнхен. Спрашиваю у таксиста: “Есть у вас такой-то ресторан? Туда!” То же самое в Берлине, Гамбурге.… Потом набрали специалистов, выбрали оборудование. Но, честно говоря, для меня самого реальность превзошла все ожидания.


Мы долго искали хорошее место для “Раковского бровара”. Потом раз — и наткнулись на то, где он стоит сейчас. Зацепило. А там была пилорама, и место это никто не хотел продавать. Я как раз познакомился с Ермошиным, который тогда был мэром города. Он достаточно скептично отнесся к нашему проекту, мол, ничего у вас, ребята, не получится. Но все же сказал: “Если вы меня к юбилею города пивом здесь угостите, то я на вас не обижусь”.


В ноябре 96-го снесли эту пилораму, а в июле 97-го, как и договаривались, ресторан распахнул свои двери. И до сих пор он считается одним из самых удачных наших проектов.


О горе


То же могу сказать о строительстве спортивно-развлекательного центра под Логойском. Если бы еще полгода назад кто-нибудь мне заявил, что я буду этим заниматься, да еще с увлечением, то, скорее всего, просто этому бы не поверил.


Не скрою, строительство началось с подачи президента. Он катался на лыжах в российской Красной поляне и буквально заболел идеей создания подобного центра у нас. Сказал мне: “Юра, там мне австрийцы все время мозги дурят насчет строительства в Логойске горы, съездил бы ты, посмотрел на те места и прикинул, что там можно сделать”. Съездил, затем аналогичные центры в Подмосковье посетил. Прикинул их сильные и слабые стороны, чтобы чужих ошибок не повторять, а когда созрел окончательно, сказал президенту, что “Трайпл” за это возьмется. Если, конечно, нам будет обеспечена разумная поддержка государства и самостоятельность в принятии решений. Президенту мои доводы показались убедительными, и он дал добро.


Теперь я живу большей частью заботами нашего центра. Многие почему-то называют его горнолыжным, однако это лишь в малой степени соответствует истине. Да, зимой там будут лыжи — как обычные, так и горные. Но и летом, думаю, развлечения найдутся. Там разместятся не только трассы, но и площадки для различных видов спорта. Желающие, а я надеюсь, что минчане будут приезжать туда отдохнуть всей семьей, смогут покататься на лошадях. Будут каток, фитнес-центр, тренажерный зал, теннисные корты, большой, человек на 200, банно-восстановительный комплекс, где только одних парилок планируется 5 видов. Само собой, возведем гостиницу, гостевые домики, ресторан, кафе, паркинг и все остальное, что полагается иметь спортивно-развлекательному комплексу европейского уровня. Работа там сейчас кипит просто сумасшедшая, и я рассчитываю, что скоро мы сможем порадовать соотечественников введением в строй первой очереди.


О родных и близких


— А есть ли у Юрия Чижа сегодня проекты, которые пока лежат на полке, дожидаясь наиболее удобного момента для своего воплощения в жизнь?


— Передвигаясь по городу, иногда ловишь себя на мысли, что вот здесь можно сделать то-то, а там попробовать что-то другое. Но надо учитывать реалии и соизмерять их со своими возможностями. Всегда существует опасность схватить кусок, который потом не сможешь проглотить. Да и вообще, с годами юношеский задор куда-то пропадает и думаешь уже больше не о новых проектах, а о том, как сделать лучше старые. Да и нельзя объять необъятное. В нашей стране есть много людей с хорошими мозгами, которые наверняка что-то сделают не хуже, а лучше.


Таких мы, кстати, с удовольствием берем на работу. Я вообще стараюсь максимально доверять людям. Взял отрезок работы и тяни, я тебе мешать не буду. Но если ты ко мне бегаешь советоваться через каждые 15 минут, это уже не очень здорово, значит, не можешь полностью взять на себя ответственность. А ходить и что-то перепроверять за кем-то мне не хочется. На это просто нет времени, посему с людьми иногда приходится расставаться и по этой причине.


— К вам трудно попасть на работу?


— Нелегко. Мы работаем с кадровым агентством, и оно поставляет нам специалистов. В других случаях большую роль играют рекомендации. Это, кстати, заставляет рекомендующего десять раз подумать, прежде чем кого-то предложить. Ведь ему тоже потом не хочется краснеть.


Скажу честно, кого не люблю брать на работу, так это родственников и знакомых. Я уже научен горьким опытом. Твой протеже обязательно начнет потом козырять родственными связями и, разумеется, будет считать себя при этом абсолютно неуязвимым со стороны непосредственного начальника. Естественно, он станет позволять себе поступки, которые ни при каких условиях не должен совершать. А потом очень удивится, когда я лично выставлю его за дверь. Мол, как же так, мы ведь родня... Люди не хотят понимать, что как раз с родни Чижа спрос двойной.


Со знакомыми тоже бывает много проблем. Они почему-то начинают быстро путать хорошие отношения и служебные обязанности. И опять за старое: “Юра, ну мы же друзья!” Ну а почему же ты меня тогда подставляешь, если мы друзья?


— Кстати, кто ваши лучшие друзья по жизни?


— Володя Япринцев, Витя Герасимук, Витя Трифонов — люди, с которыми мы вместе работаем. Безусловно, жена Светлана. Это очень здорово, когда вторую половину можно назвать лучшим другом. Сашка Воробьев, классный в прошлом борец, призер Кубка мира, в бизнесе, правда, не рубит, но человек просто удивительный по доброте и порядочности. Я рад, что у меня есть такие друзья.


Меня всегда настораживает, когда у человека нет друзей. Не тех, что приходят только на день рождения и выпивают за твое здоровье, а настоящих, что собой прикроют в трудную минуту. По моему представлению, если у человека до 35 нет друзей, то это не значит, что ему с ними не повезло, — это диагноз. Скорее всего, он элементарный эгоист, который в первую очередь будет заботиться только о себе.


Друзья из мира спорта? Как ни парадоксально, Камандар Маджидов. При всех перипетиях и коллизиях тех скандалов, которые разрывали в свое время греко-римскую борьбу, мы тем не менее сохранили хорошие отношения.


Не только о футболе


— А как насчет мира большого футбола, которым вы вплотную занимаетесь несколько лет?


— Больная тема.… Знаешь, психология футболиста для меня еще до сих пор штука загадочная. Борцы, не все, конечно, но в большей своей массе, это люди, которые привыкли преодолевать все препятствия, встающие у них на пути. Зубы сжимают, кулаки сбивают в кровь, кожу обдирают до мяса, но все равно идут вперед.


А футбол вроде бы коллективный вид спорта, но вместе с тем индивидуальный. Каждый сам за себя и только думает о том, как схарчить и подставить партнера. Я даже по родной команде это вижу. Но тут многое зависит от тренера. А настоящего мужика, который бы им доходчиво объяснил, что такое хорошо и что такое плохо, увы, у руля нашего клуба еще не было. Год назад я на полном серьезе рассматривал идею привлечения в качестве второго тренера к работе с командой Магомеда Рамазанова — эдакого белорусского Гаджиева. Уж он бы дух команды, думаю, поднял за несколько тренировок.


Для меня всегда примером тренера являлся Иван Александрович Коршунов. Футболисты, конечно, этого не поймут, но для нас самым большим наказанием было, когда он прогонял с тренировки. И надо было сидеть под дверью пять-десять занятий, вернее, работать самостоятельно, так, чтобы все трико было мокрым от пота, пока дедушка не обратит на тебя внимание и не скажет: “Ну ладно, иди в группу”. Только так можно было расти, чтобы потом на равных сражаться с лучшими борцами мира.


А ты думаешь, все наши футболисты хотят играть против Зидана, Фигу и Бекхэма? Да на кой они им сдались! Подъемные, зарплата, премиальные — вот что сегодня интересует людей в первую очередь. Почему “Манчестер” с “Миланом” могут биться на поле, отдавая все силы игре на протяжении 90 минут, а наши нет? Менталитет какой-то особенный, что ли? Подавляющая масса наших “мастеров” кожаного мяча не может никак взять в толк, что первичны в футболе результат и качество игры, а материальное вознаграждение лишь следствие. Когда эти понятия меняются местами — пиши пропало…


Говорят, в нашем народе есть какая-то прибитость, “абыякавасць да жыцця”. Но почему эти качества распространяются исключительно на футболистов? Мы стараемся от таких спортсменов искусственно избавляться — Храпковский, Челядинский... Володенков, Ковальчук — они тоже не личности, а тряпки.


— Жестковаты вы однако…


— А я им это уже не раз в глаза говорил. А вот Глеб — личность. Не успели парня испортить в этом чемпионате. Забросили в “Штутгарт” одного, как волчонка, но он не пропал, выжил. Выкарабкался, хотя наверняка парню было несладко все эти годы. Стал заметной фигурой не только в команде, но и в бундеслиге. Мужик!


С Сашей Хацкевичем мы хорошие приятели, но есть одна вещь, которую я ему простить не могу. Он знает, что имею в виду. Наверное, Саша мог в той ситуации поступить как-то иначе, но в силу определенных причин этого не сделал. Дай бог, чтобы это все стало для него хорошим уроком в жизни. Мне не хочется верить, что он такой же, как и все.


Я не собираюсь прослыть моралистом, раздающим поучения всем вместе и каждому в отдельности. Эти оценки должен давать тренер. Но тут мы сталкиваемся с еще одной проблемой, которая, наверное, помогает ответить и на вопрос, почему у нас так часто меняются тренеры национальной сборной. Ни один из главных тренеров не являлся для футболистом авторитетом. Не было в нашей сборной Лобановского. Не повезло нам на специалиста такого уровня, ничего тут не поделать.


(Окончание в следующем номере.)